pixabay.com
Результаты исследования, проведенного Аналитическим центром НАФИ, показали, что большинство россиян осведомлены о проблемах людей с инвалидностью и считают, что они нуждаются в поддержке и внимании. При этом далеко не все из них готовы включать инвалидов в близкий круг общения.
Исследование было проведено Аналитическим центром НАФИ совместно с Советом по делам инвалидов при Совете Федерации в сентябре 2019 года.
В нем приняли участие 1600 человек в возрасте старше 18 лет из 150 населенных пунктов в 52 регионах России. Помимо обычных граждан в опросе приняли участие 487 руководителей малого и среднего бизнеса.
Статистическая погрешность результатов исследования не превышает 3,4%.
По данным Росстата, общая численность инвалидов в России на начало 2019 года составила около 12 млн человек. Среди них – 5 млн мужчин, 6,9 млн женщин и 636 тысяч детей-инвалидов.
Как показали результаты исследования, общее представление о проблемах людей с ивалидностью имеет почти половина (46%) участников опроса. Около трети респондентов (30%) не знакомы ни с инвалидами, ни их проблемами.
Инвалидность – это большие проблемы
Большинство россиян считает, что инвалиды сталкиваются со многими сложностями. Наиболее значимыми из них, по мнению участников опроса, являются получение образования, трудоустройство, создании семьи. Проще говоря, трудности в самореализации в жизни.
84-86% респондентов считают, что инвалиды испытывают проблемы в том, чтобы получить профессию, достигать желаемого уровня дохода, полноценно путешествовать и отдыхать, поддерживать свое здоровье.
На втором месте, по их мнению, – барьеры, связанные с созданием семьи и выполнением роли родителя (78-79%).
70% россиян считают, что инвалидам сложнее получить желаемое образование, самореализовываться и иметь хобби (58%).
Инвалиды – социально уязвимая группа населения
По мнению большинства участников исследования (63%) люди с инвалидностью являются одной из наиболее социально уязвимых групп населения. Более половины опрошенных (54%)считают, что инвалиды в России не обеспечены необходимой медицинской помощью, лекарствами и средствами реабилитации.
Большинство респондентов (65%) считают, что инвалид в семье – это большая нагрузка на его родных и близких. 11% придерживается противоположного мнения.
Отношение к инвалидам: с сочувствием, но на расстоянии
Большинство россиян (77%) считает, что люди с инвалидностью нуждаются в сочувствии и поддержке. Достаточно большое число людей (21%) помогает им не на словах, а на деле, оказывая благотворительную помощь.
Однако многие россияне все же избегают общения с инвалидами (25%). 21% опрошенных не готовы включить их в близкий круг общения. 40% респондентов считает, что люди с инвалидностью замкнуты и предпочитают общаться с такими же, как они.
48% участников опроса ответили, что могут поддерживать дружеские отношения с инвалидами, однако вступать с ними в близкие отношения и создавать семьи не готовы. Особенно категоричны в этом вопросе молодые люди в возрасте от 18 до 24 лет (55%).
Люди с инвалидность имеют потенциальные возможности
Россияне, принимавшие участие в опросе, считают, что для людей с инвалидностью в настоящее время существует достаточно много возможностей, чтобы добиться успеха в жизни. 47% респондентов отметили, что для инвалидов доступны такие сферы жизнедеятельности, как спорт, и политика. Хотя они и признают, что в реальной жизни такие случаи, скорее, не правило, а исключение.
- 21% респондентов отметили, что в настоящее время у людей с инвалидностью появляется все больше шансов на нормальную жизнь благодаря новым технологиям и достижениям медицины.
Прости и отпусти — Газета.Ru
В новом году начать новую жизнь. Найти другую работу взамен опостылевшей. Пойти на какие-нибудь курсы. Заняться спортом, ЗОЖем и весом. Записаться на психотерапию и разобраться, наконец, со своим внутренним миром.
Я люблю слушать New Year's resolutions, новогодние обещания – они радуют, как радуют любые планы, говорящие о том, что там, за боем курантов и неизбежным новогодним обжорством, есть жизнь.
Большинство этих планов будет забыто сразу после праздников, мы вспомним о них перед следующим Новым годом, причем в контексте «Никогда такого не было, и вот опять, ну ничего, в 2023-м я точно стану есть больше клетчатки и буду добрее к людям».
Но есть кое-что, что приводит меня в ужас. И чего в последнее время становится все больше, учитывая два пандемийных года, разрушивших множество социальных связей.
«Я собираюсь вернуть свою девушку и заставить ее полюбить меня снова». «Мой мужчина ушел, но я изменю себя, и он снова будет со мной».
Люди, которым выпало в прошлом году пережить разрыв отношений – дружеских, любовных или семейных, – дают себе обещание эти отношения восстановить. Или хотя бы «закрыть гештальт», «подвести черту» и «получить объяснения, на которые имею право».
В общем, разобраться с тем, что мешает двигаться дальше. Потому что расставание, особенно когда оно не по обоюдному желанию, – это травма, а травму надо лечить.
Мне сильно повезло: прошлый год не принес мне сколько-нибудь болезненных разрывов, и количество поздравительных открыток, которые я отправила и получила, не уменьшилось – все, кто мне по-настоящему дорог, по-прежнему со мной. Отношения, которых все же не стало, близкими не были, и их окончание вызвало разве что краткую досаду: расфренды, баны, пара неприятных разговоров из серии: «Нам не стоит больше общаться».
Правда в том, что несколько лет назад я переживала бы все это гораздо сильнее. Меня бы мучил вопрос: почему, за что, что со мной не так и как мне все вернуть обратно. Тот самый «незакрытый гештальт», на закрытие которого я бы потратила – да, собственно, и тратила! – много времени, нервов и сил.
Но знаете что?
На самом деле в расставании нет ничего трагического. В сущности, это не более чем неисполнение нашего желания быть с кем-то – жить, общаться, поддерживать отношения.
И нет ничего глупее, чем нудно выяснять: почему? Ну почему человек меня больше не хочет? Физически, интеллектуально, эмоционально.
Требовать объяснений, давать обещания, просить еще один шанс – в общем, пытаться «починить», а говоря откровенно, всеми правдами и неправдами стремиться получить то, что нам давать не хотят.
Выскажу непопулярную точку зрения: люди, решившие уйти из нашей жизни, не имеют перед нами никаких эмоциональных долгов. Они не обязаны даже объяснять нам, почему так решили.
Содержать общих детей, гасить общие кредиты и разбираться с общим имуществом – должны. А поддерживать эмоционально – нет. Если только сами не хотят. Разлюбил, потерял интерес, заскучал или понял, что нет ничего общего.
Этого достаточно, чтобы уйти. Точка.
Да, это обидно, неприятно, это бьет по самооценке. Но это не проблема того, кто уходит. Уйти – это неотъемлемое право человека. А попытки «вернуть», «заставить снова полюбить» и «сохранить» – нарушение этого права.
Человек, не способный принять тот факт, что с ним не хотят общаться, – потенциальный насильник. Человек, пытающийся «вернуть», – насильник действующий.
Какие бы мотивы он ни декларировал, руководит им на самом деле одно желание: заставить другого следовать его воле. Я это хочу, и ты мне это дашь. Твое мнение и твои желания меня не интересуют.
Звучит несколько драматично, но только до момента, пока в новостях не появляется очередная жуткая история о том, как мужчина калечит или убивает женщину, подавшую на развод.
Отдельный ужас в том, что все это обычно подается под тошнотворным соусом: «Он пытался сохранить отношения, но она отказывалась».
Он был в отчаянии, для него это была трагедия, бла-бла-бла, в общем, «она его довела» и «все не так однозначно».
Все абсолютно однозначно. Один человек не хочет больше быть с другим человеком. Он имеет на это право мне зависимости от причин этого нежелания. Он имеет право не быть объектом попыток что-то там сохранить. Потому что он не объект. Не раб. Не вещь. И потому что невозможно заставить кого-либо испытывать любовь, желание, дружеские чувства – только потому что другому этого хочется.
Культура расставаний, на мой взгляд, заключается в одном простом действии: оставь в покое того, кто ушел. Прими и уважай его решение. Переживи свои тоску и обиду самостоятельно, как взрослый человек, а не как трехлетка, орущий на полу в торговом центре из-за того, что родители отказались купить ему шоколадку.
В попытках вернуть того, кто не хочет быть с тобой, нет ни капли романтики и ни капли любви. В них есть только насилие над свободной волей другого человека: «заставить снова полюбить». Заставить? Серьезно?
Да, к сожалению, серьезно.
Иначе не было бы всех этих диких историй, финал которых, увы, предсказуем: когда заставить не получается, появляется агрессия – отомщу, накажу, мне больно, и я сделаю тебе в сто раз больнее.
Мне довелось пережить лайт-вариант, не зашедший, слава богу, дальше сталкерства и вербальной агрессии, но даже это ясно показало: передо мной человек с ментальностью насильника.
И потому я никогда больше не поддержу даже самых близких в стремлении вернуть, починить, понять, доказать и прочее. Я скажу: милая, у тебя, как теперь принято говорить, фляга засвистела.
Тот, кто тебя бросил, безусловно, скотина и гад, но он свободная скотина, и единственный разумный выход из всего этого – смириться с его гадским решением и жить дальше.
Как бы обидно, грустно и печально это ни было.
Вот это, пожалуй, и будет моим запоздалым новогодним обещанием 2022: уважать чужое право не хотеть быть со мной. Принимать такого рода потери спокойно – потому что их, таких потерь, будет еще много. Ведь тут, за елкой, мандаринами и курантами, есть жизнь – у кого новая, у кого старая, но с планами и надеждами. Которые, может, и не исполнятся, но попытаться-то стоит.
Автор выражает личное мнение, которое может не совпадать с позицией редакции.
Как медицинские светила ищут пути трудоустройства своих детей
Именно в сфере здравоохранения, особенно в медицинских центрах федерального подчинения, таких «трудовых династий» оказалось больше всего. При лояльном отношении регуляторов у родственников вроде бы появляется шанс сохранить свои рабочие места. Правда, некоторым из них теперь грозит разбирательство иного характера – темой медицинских академиков заинтересовалась прокуратура.
Борьба с коррупцией в нашей стране традиционно ведется без спешки.
Федеральный закон «О противодействии коррупции» был принят в 2008 году, постановление правительства, описывающее, кому именно и что именно нельзя делать – в 2013-м, а внесенные в пункт 3 этого постановления поправки, запрещающие «осуществлять трудовую деятельность в случае близкого родства или свойства… с работником соответствующего фонда или иной организации, если осуществление трудовой деятельности связано с непосредственной подчиненностью или подконтрольностью одного из них другому», вступили в силу летом 2016 года.
Наконец, 9 декабря заместитель министра здравоохранения РФ Дмитрий Костенников разослал в подведомственные учреждения письмо, в котором, в частности, говорилось: «поскольку руководителю подконтрольны абсолютно все работники вверенной ему организации, единственной мерой по соблюдению запрета, установленного пунктом 3 постановления, является увольнение родственников (свояков)».
В случае неповиновения руководителям медучреждений пообещали увольнение «в связи с утратой доверия». Сроку на исполнение циркуляра было дано немного – всего неделя, до 16 декабря 2016 года.
В этот же день, по информации Vademecum, в Минздраве прошло совещание, на котором медицинским чиновникам еще раз напомнили о невозможности работать вместе с родственниками в одном медучреждении.
Самые дисциплинированные распоряжение головного ведомства исполнили – к 21 декабря с должностей в структурах Минздрава уволились как минимум три человека.
Покинул свой пост заместитель директора по научной работе Государственного научного центра дерматовенерологии и косметологии Алексей Кубанов, чья мать возглавляет центр.
Ушла с должности научного сотрудника Российского кардиологического научно-производственного комплекса Ольга Чазова, поскольку исполняющей обязанности директора комплекса значится ее мать Ирина.
Свое увольнение 21 декабря лично подтвердил корреспонденту Vademecum директор Лечебно-реабилитационного центра Минздрава Константин Лядов, чей сын Владимир остался заведовать отделением онкологии в том же учреждении. Ответившего за сына отца 12 января на директорском посту сменил завкафедрой госпитальной терапии РНИМУ им. Н.И. Пирогова Игорь Никитин.
Иначе поступил директор Российского онкологического научного центра (РОНЦ) им. Н. Н. Блохина академик РАН Михаил Давыдов-старший, чей 31-летний сын Михаил Давыдов-младший возглавляет НИИ клинической онкологии в том же РОНЦ.
Увольняться или собственноручно увольнять сына Михаил Давыдов-старший не стал. В декабре 2017 года источники Vademecum в Минздраве и РОНЦ подтвердили, что Давыдов-старший начал обсуждение ситуации «на уровне замминистра здравоохранения».
Напряжение вокруг родственной темы нарастало, и в дело пришлось вмешаться министру.
«С нами тогда это постановление [о запрете совместной работы с родственниками в федеральных учреждениях. – Vademecum] не согласовывалось, и оно было для нас такой же неожиданностью, как для всех.
Министерство рассмотрело его подробно, мы обратились в правительство с письмом… что, может быть, не надо столь огульно это правило распространять на всех родственников, а говорить о невозможности занятия должностей, связанных с административно-хозяйственной, управленческой функцией, не должно быть закупок, не должно быть кадровой политики, не должно быть отношения к заработной плате», – заявила Вероника Скворцова, добавив, что предложение пересмотреть запрет «поддерживается многими».
В пресс-службе правительства факт получения обращения подтвердили: «Данный вопрос [пересмотр положений постановления. – Vademecum] рассматривается Правительством Российской Федерации и заинтересованными федеральными органами исполнительной власти в установленном порядке».
Возможно, отцу и сыну Давыдовым удастся сохранить свои посты в РОНЦ, однако именно им опасность теперь грозит с другой стороны.
Председатель общественной организации «Национальный антикоррупционный комитет» Кирилл Кабанов направил письмо генпрокурору Юрию Чайке с просьбой проверить выборы в РАН на предмет конфликта интересов.
Как рассказал Кабанов VM, он обратил внимание на то, что среди новых членов РАН, избранных 28 октября, оказалось 13 родственников именитых академиков, занимающих руководящие должности в медицинских учреждениях.
В частности, стал в тот день членом-корреспондентом РАН и Михаил Давыдов-младший.
Кирилл Кабанов 18 января подтвердил Vademecum, что Генпрокуратура по его обращению проверку уже начала.
Как сообщалось ранее, рассмотрение в Государственную думу внесен законопроект, который предлагает установить возрастной порог в 65 лет для руководителей медицинских организаций и их замов. Подробнее читайте: В Госдуме предложили ликвидировать пожилых руководителей больниц.
Российским инвалидам предлагают оказать новую помощь
6 января 2022, 20:35 — Общественная служба новостей — ОСН
Несмотря на увеличенную за прошедшие десять лет поддержку, инвалиды, по разным причинам, по-прежнему остаются одним из главных элементов социально незащищенной категории российских граждан.
Действительно, за эти годы было реализовано значительное количество проектов, которые улучшили жизнь людей, имеющих инвалидность.
Возросли социальные выплаты, специализированные больницы и интернаты получили новое оборудование, в российских мегаполисах построены объекты целевой программы «Доступная среда», а сотни волонтеров и добровольцев начали оказывать бытовую помощь. Вместе с тем, жизнь идет вперед, и у инвалидов появляются новые проблемы и потребности.
Со своей стороны отметим, что процесс инклюзии инвалидов в социальную среду носит постоянный характер и не может быть закончен в какой-то конкретный момент. Поэтому граждане с ограниченными возможностями здоровья вынуждены постоянно адаптироваться и принимать новые тенденции быстротечной жизни.
Отрадно, что российские общественные деятели уделяют большое внимание процессу помощи и защиты прав инвалидов. В частности, разрабатываются новые формы поддержки, подготавливаются грантовые проекты, реализуются благотворительные творческие и образовательные инициативы.
Вместе с тем, ощутимые результаты появятся только тогда, когда в стране сформируется единая комплексная политика, внутри которой будут действовать автономные активисты.
Большое внимание социальной поддержке инвалидов уделяет российский предприниматель, автор стратегического проекта «20 идей по развитию России» Дмитрий Давыдов.
Автор документа справедливо обращает внимание на существенный фактор, оказывающий тормозящее воздействие на развитие социальной политики в отношении граждан, имеющих инвалидность.
Предприниматель отмечает, что российским законодательством предусмотрена выплата специального пособия по уходу за инвалидами.
Вместе с тем, обязательным условием получения финансовой дотации является полное прекращение трудовой деятельности.
Получается, что человек должен перестать работать, и только в этом случае он сможет получить средства по уходу за инвалидом. Однако сумма этой выплаты небольшая и составляет всего 1200 рублей (8,6%) при минимальной заработной плате (МРОТ) в 19 890 рублей.
Родитель, ухаживающий за ребенком, имеющим инвалидность, имеет право на более существенную выплату, которая составляет уже 72% от МРОТ.
Вместе с тем, на практике указанная сумма равняется 10 000 рублям, а вот право на заработок у родителя в этом случае прекращается.
Получается, что потенциальные опекуны сталкиваются с достаточно своеобразной альтернативой – либо бросать работу, а значит прекращать карьерное развитие, либо отказываться от выплаты и оставлять родственного инвалида без внимания.
В первом случае, человек перестает развиваться сам, а во втором – гражданин, имеющий инвалидность, не имеет возможности включаться в процесс социальной интеграции.
В результате, граждане, желающие сохранить свое место работы, начинают прибегать к услугам наемных социальных работников или и вовсе помещают больных родственников в социальные интернаты.
Таким образом, формируется серьезная проблема. Что делать?
Автор проекта «20 идей по развитию России» Дмитрий Давыдов предлагает взять на вооружение зарубежный опыт и применять его в российских реалиях.
Так, в Ирландии работнику, имеющему на попечении инвалида, предоставляется неоплачиваемый отпуск, который составляет 104 недели в году. В это время человек может рассчитывать на ряд государственных и страховых выплат.
В результате, человек не опасается потерять свое рабочее место и уделяет внимание родственнику, имеющему ограниченные возможности здоровья. В Великобритании ухаживающий за инвалидом родственник также получает существенное пособие и имеет возможность продолжать трудовой стаж.
Получить денежное пособие человек может лишь в том случае, если будет уделять внимание больному родственнику в объеме 35 часов в неделю.
В Швеции пособие по уходу за ребенком-инвалидом может составлять 10 000 крон (превышает 80 000 рублей), причем родители имеют право распределять между собой назначенную государством денежную сумму. В этом случае, оба родителя могут осуществлять трудовую деятельность и не прерывать свой профессиональный стаж.
Учитывая опыт развитых европейских стран, автор проекта «20 идей по развитию России» предлагает установить для родителей детей-инвалидов денежное пособие, составляющее 85% от МРОТ, а для взрослых, ухаживающих за инвалидами I-й группы пособие, составляющее 25% от МРОТ.
В данном контексте проблемы Дмитрий Давыдов справедливо отмечает, что инфляция постоянно снижает значимость денежного пособия, которое является естественным стимулом для опекунов. Поэтому рост цен автоматически приводит к снижению значимости государственного пособия.
В соответствии с рекомендациями предпринимателя, целесообразно разрешить гражданам, получающим указанные пособия, работать и получать доход, не превышающий 85% от МРОТ, при условии, что трудовой деятельности уделяется не более 70 часов в месяц.
Далее, автор проекта «20 идей по развитию России» предлагает разрешить опекунам работать по сокращенному графику – 25% от нормального рабочего времени.
По мнению Дмитрия Давыдова, в этом случае человек сможет выбирать сокращенный рабочий день или укороченную рабочую неделю.
- Со своей стороны, расцениваем предложения автора проекта «20 идей по развитию России» как чрезвычайно конструктивные, которые в случае их государственной поддержки и последующей реализации могут породить ряд существенных преимуществ.
- Во-первых, граждане, ухаживающие за инвалидами, смогут продолжать трудиться, развивать свои карьерные навыки и платить подоходный налог в бюджет государства.
- Во-вторых, граждане, имеющие инвалидность, получат необходимый объем внимания со стороны своих близких и будут освобождены от психологического дискомфорта.
- В-третьих, указанная система естественным образом сократит случаи помещения инвалидов в специализированные интернаты, так как в этом случае у опекунов появится реальная возможность распределять свои обязанности и личные интересы.
- Таким образом, в случае государственной законодательной поддержки указанной инициативы Дмитрия Давыдова, тысячи граждан нашей страны, имеющие инвалидность, получат необходимую человеческую поддержку, которая существенно улучшит их повседневную жизнь и даст возможность осуществлять социальную интеграцию в систему общественных отношений.
Про настоящих уродов и настоящих людей
Большой резонанс получила история конфликта, случившегося на днях на одной из детских площадок Санкт-Петербурга.
Местная жительница потребовала от тьюторов (таким заморским словом, увы, принято называть воспитателей) центра социальной интеграции детей с особенностями развития (в данном случае — аутизм) убрать их воспитанников со двора, так как они пугают ее ребенка.
Дама стала агрессивно, в стиле «включаем хабалку» (а может быть, у нее тумблера на «выкл.» вообще нет) выяснять, на каком таком основании тьюторы центра «Какая разница» гуляют с детьми-аутистами на площадке во дворе дома, где она проживает.
«Вы пугаете наших детей. Детей уводите отсюда… У вас есть ваш двор, еще и в вашем дворе мы выясним, можете ли вы там гулять с детьми с этими особенностями. Организовывайте свою площадку и там гуляйте. У вас свои должны быть карантины, всякая хрень!». Вот такой примерно текст разошелся по сети.
Большинство, конечно, эту, с позволения сказать, даму осудило. Привлекли даже Следственный комитет, который у нас, как известно, по всем вопросам, включая мораль и нравственность — на все руки мастер.
Только мне почему-то кажется, что дело помочалят и закроют, как только на детской площадке, что называется, пыль осядет.
Да и статью соответствующую найти будет не так-то просто: мало ли кто кого куда послал из числа наших вечно неравнодушных людей. В крайнем случае несильно оштрафуют.
А в общем ведь и правда: можно ли все проблемы в обществе разрулить с помощью СК? Представим, какова была бы реакция общественности (без всяких следователей) в какой-нибудь стране из тех, которые многие наши обыватели презрительно числят по разряду «толерастических».
Тех, где еще наверняка и гей-парады маршируют, и гей-браки регистрируют. Где бездуховность, в общем. Она же — ад и разврат.
Но вот зато для инвалидов, которых давно уже политкорректно называют «людьми с ограниченными возможностями», там давно везде комфортная среда — и не только в плане передвижения по улицам, в транспорте и посещения общественных мест.
А детей-инвалидов, соответственно, принято называть «детьми с особенностями развития», что на русский слух, давайте уж признаемся честно, пока не очень ложится. Нам настолько же привычнее слово «инвалид», насколько привычнее «негр» вместо «афроамериканец».
Ну так вот: в такой стране тетке-хабалке уже бы не жить. В переносном смысле, конечно. Соседи выказывали бы ей всяческое свое презрение. Вежливо. Поджав губы, как умеют западные «толерасты». С работы ее, велика вероятность, могли бы тут же настоятельно попросить.
И у мужа ее, по слухам, предпринимателя, весь «профит» уже бы обратился в «лосс». А в сетях (а то и публично — в зависимости от степени ее публичности) она бы долго извинялась перед обществом — как у нас, скажем, извиняются перед Рамзаном Кадыровым.
Но все равно репутация тетки была бы испорчена на годы.
А у нас? У нас эффект от этой истории будет, с высокой степенью вероятности, другой: «хоть бы хны». Он же — «как с гуся вода». Тем более, что нацистские, по сути, речи дамы многие как раз в тех же сетях и подхватили. Мол, идите вы с вашими детьми с особенностями куда подальше.
Подобные настроения в нашем обществе довольно широко распространены, массовому общественном осуждению они, как правило, не подлежат и остаются без последствий. Типа «ну а чо такого?!». В этом смысле поэт Блок в свое время, похоже, ошибся. Мы не «скифы» по происхождению своему.
Мы, скорее, жители Спарты, которые убогих и больных, а также инвалидов сбрасывали со скалы, согласно легендами и мифам Древней Греции.
Мы так долго боролись на всех пропагандистских фронтах с западной «пресловутой толерантностью и политкорректностью», называя ее фальшивой и лукавой, а также «так называемой», что победили-таки, взрастив в самих себе такой уровень взаимной нетерпимости — что к инвалидам, что к чужому мнению, — который все же не должен быть присущ современному цивилизованному обществу. Наш же социум часто представляет собой сообщество людей, среди которых буквально разлиты ненависть и раздражение — то ли к себе самим, то ли к окружающим, которые, не дай бог, чем-то не похожи на нас.
Разумеется, во время всяких опросов обыватели-респонденты будут вести себя по большей части прилично. Мало кто сознается в беседе с социологами, что, скажем, терпеть не может инвалидов или они вызывают у него отвращение, как и дети с особенностями развития.
В ходе таких опросов абсолютное большинство респондентов на вопрос, какие чувства вызывают у них и среди их окружения люди с ограниченными возможностями, дети «с особенностями», «колясочники» и т.д., в первую очередь будут говорить о сочувствии по отношению к ним.
Будут говорить, что об этих людях надо заботиться (государству, благотворителям и пр.), что надо чаще освещать в СМИ их проблемы. Публично будет выказана, таким образом, всяческая гуманность.
Наверняка и та тетка-хабалка из Питера, спроси ее, ответит таким же правильным образом.
Однако дальше начинается расхождение между словами и делами. Приверженность так называемой «социальной норме» на словах (так, как она понимается обывателем) вовсе не предполагает каких-либо практических действий или коррекции собственного поведения по отношению к таким людям.
Людей с официально признанной инвалидностью у нас чуть менее 10%, и в повседневной жизни с ними сталкивается тесно каждый третий россиянин.
Для остальных контакты с инвалидами носят, как правило, поверхностный и краткосрочный характер — случайные встречи на улице, в транспорте, в поликлинике. И все.
Люди с ограниченными возможностями у нас плохо социализированы, они по большей части по домам сидят и выйти оттуда просто физически не могут — во враждебную для них (в плане передвижения, прежде всего) среду.
А вот когда в тех же соцопросах речь идет о более подробной аргументации тех или иных действий касательно людей с ограниченными возможностями, то выясняется, что наш декларируемый гуманизм не так уж гуманистичен.
Косвенно нежелание самим иметь дело с инвалидами выражается, например, в том, что, по разным опросам, чуть больше половины россиян (что много) выступают за раздельное обучение своих детей с детьми с особенностями развития.
Правда, на работе «терпеть» рядом людей с ограниченными возможностями готовы уже примерно две трети. Однако, как минимум, четверть считает необходимым создавать для таких людей «отдельные» рабочие места.
В прошлом году Mail.ru Group опросила родителей, состоящих в разных родительских организациях, готовы ли они к инклюзивному образованию. Почти 40% были против него категорически. Более половины опрошенных родителей детей с инвалидностью отметили трудности в школе.
Треть рассказали, что там к их детям относятся дружелюбно, однако отметили отсутствие специалистов по работе с таким детьми. Еще столько же сказали, что в их школах совсем нет доступной среды для детей с инвалидностью и специальных программ.
Лишь 16% отметили положительный опыт инклюзивного обучения. А ведь число детей с особенностями развития в нашей стране по разным причинам (в том числе экологическим) в последние годы только растет и уже вплотную приближается к миллиону.
Однако во многом эта тема остается вне основной политической и общественной повестки серьезного обсуждения.
Довольно часто приходится видеть, как какие-нибудь зарубежные президенты выступают на фоне стоящей за их спиной тщательно подобранной группы людей.
Скажем, за спиной президента США непременно должны быть несколько женщин, в том числе подчеркнуто некрасивых, «латиносы», чернокожие, но также и один-два колясочника. Наверное, в этом есть голый политический расчет.
Но все же, будучи часто употребляемым, такой прием общественных коммуникаций постепенно прививает обществу максимально терпимое отношение к сосуществованию с людьми с ограниченными возможностями.
В той же Америке социологам даже в голову не придет уже просто спрашивать родителей о том, хотят ли они, чтобы их дети учились вместе с детьми-инвалидами. Это стало самоочевидной истиной и нормой поведения на уровне массового сознания. Сам такой вопрос просто неприличен.
Что касается политики, то наши деятели чаще всего предпочитают избегать общения с людьми с ограниченными возможностями на равных. Как правило, если такое общение и происходит, то это — акт патернализма: мол, мы дадим вам пособие, квартиру, пенсию и пр. И погладим по голове или похлопаем по плечу.
Это не подразумевает отношений в духе подлинного равноправия в стиле «какая разница?» (мол, ее нет, я ее не замечаю), — если помните, именно так называется питерский центр по заботе о детях-аутистах. Увы, наше общество не может абстрагироваться от этой разницы, не может не замечать ее и не реагировать.
Когда, скажем, несколько лет назад на конкурс «Евровидения» от России отправили певицу-колясочницу, то это не встретило широкого понимания и тем более одобрения. Ни одного «колясочника», кажется, нет ни в Госдуме, ни в Совете Федерации. Их вообще в политике практически нет.
Разве что «Партия роста» выдвинула в числе федеральной тройки на этих выборах «колясочницу» Ксению Безуглову. Смелый, прямо скажем, эксперимент с непредсказуемыми для меня лично последствиями в плане общественной электоральной реакции.
А Безуглова, оказывается, была даже «Мисс Мира» среди колясочников в 2013 году (мыслим ли у нас такой конкурс?). А еще участвовала в показе моды для людей с ограниченными возможностями.
Слышали вы о таких конкурсах у нас? На уровне общественного сознания они воспринимаются как чужеземная занесенная к нам западным ветром экзотика. Типа НКО по защите женщин от домашнего насилия.
Но пока такие вещи будут восприниматься как «экзотика» и «толерастическая ересь», на детских площадках будут бесноваться хамоватые тетки, требующие убрать «ребенка-урода».
Они даже не в состоянии понять, насколько сами морально уродливы в этом своем неонацистском пафосе. И ведь такое моральное уродство в обществе нашем по-прежнему ненаказуемо. И безнаказанно.
И никакой Следственный комитет тут не поможет.
Священнослужители об отношении общества к инвалидам | НЕ ИНВАЛИД.RU
Одним из самых обсуждаемых событий минувшей недели стала выходка радиоведущих «Маяка», решивших пошутить над страданиями больных муковисцидозом — тяжёлым генетически обусловленным заболеванием, которое ведет к инвалидности, физическим страданиям и сокращению продолжительности жизни.
Передача вызвала бурное возмущение.
Руководство радиостанции отреагировало быстро и жестко: уволило ведущих, закрыло программу «Болячки», извинилось перед инвалидами и их родителями, пообещало отдать суточную зарплату всех сотрудников «Маяка» в фонд помощи больным муковисцидозом и организовало цикл передач о муковисцидозе на «Маяке».
Эта реакция вызвала противоположные отклики. Известный православный публицист Сергей Худиев ее одобрил: «Что было бы, если бы руководство «Маяка» стало бы отстаивать «право на свободу самовыражения»? Всем пришлось бы терпеть подобные шутки юмора? Нет. Пришлось бы обращаться к закону и искать у него защиты для соответствующей социальной группы.
Чем более общество готово поддерживать определённый моральный консенсус — некоторые высказывания и действия считаются неприемлемыми — тем меньше необходимости во вмешательстве государства.
Те, кто работают на разрушение этого консенсуса и проповедуют свободу провокаций и оскорблений под лозунгом «свободы самовыражения», на самом деле, работают против общественной свободы».
Журналисты Ольга Демичева и Семён Гальперин, напротив, считают, что руководство «Маяка» таким образом отвлекло общество от важнейшей проблемы – отношения к инвалидам.
Они пишут: «Дикая выходка сотрудников одного из центральных СМИ не повлекла за собой ничего, кроме административных решений. Суда очевидно не будет. Тема никого не цепляет всерьёз… Проблема шире, чем частный случай издевательства над больными муковисцидозом.
Речь идёт об отношении общества к инвалидам. Если сегодня мы позволим в очередной раз «замять» проблему, завтра нас ждёт фашизм».
Они отмечают, что в России, в отличие от стран Запада, на улицах почти не видно инвалидов, поскольку устройство общественного пространства (отсутствие пандусов, специальных лифтов, специально оборудованных туалетов и т.п.) фактически обрекает инвалидов на затворничество, причем это никого не волнует.
«Кажется ли вам серьезной проблемой отношение нашего общества к инвалидам? Нужно ли его менять? Если да, то кто и как этим должен заниматься?» — с такими вопросами корреспондент Regions.Ru обратился к священнослужителям.
Мнения священнослужителей
Иеромонах Димитрий (Першин), руководитель Миссионерской комиссии при Епархиальном совете Москвы:
Достаточно проехать по городам Западной Европы, чтобы убедиться, что там гораздо больше внимания уделяется людям с ограниченными возможностями. У нас им уделяют гораздо меньше заботы, здесь у них гораздо меньше возможностей участвовать в жизни общества.
Это говорит о том, что мы расчеловечились – утратили образ Божий и образ человеческий в себе. Это означает только одно — что надо возвращаться к себе самим, к своей религии и культуре, к тем правилам, которые когда-то были общими для всех.
А на Руси, как мы знаем, всегда было принято заботиться о людях пожилых и немощных.
Сейчас при строительстве храмов мы стараемся делать все, чтобы инвалиды чувствовали себя в них комфортно. Самое главное – это помощь и забота. При храмах образуются группы помощи инвалидам. Такая группа есть, например, у нас в Москве на Крутицком подворье, — «Богудония».
Уже много лет ребята из «Богудонии» помогают детям-инвалидам, страдающими тяжелыми заболеваниями. Собирают вещи и продукты, проводят регулярные встречи, в общем, из года в год идут вместе с ними по жизни, молятся и причащаются вместе с ними на Литургии.
Через это служение мы и проходим тот путь, который отделяет нас от Бога.
Христос говорит, что когда мы заботимся о других, особенно о страждущих, мы заботимся и о Нем (глава 25 Евангелия от Матфея). Дистанция между нами и Богом это дистанция между нами и теми, кто в нас нуждается. Будем надеяться, что нам эту дистанцию удастся хотя бы немного пройти и стать ближе к Богу.
Священник Игорь Шумилов, настоятель Воскресенской церкви д. Васильевское Рузского р-на:
Я считаю очень важным, как общество относится к инвалидам. Отношение общества к людям немощным — инвалидам, детям-сиротам, старикам, — характеризует это самое общество. Это показатель его нравственного здоровья или нездоровья. Наше общество пока что нельзя назвать здоровым.
А заниматься этим должен всякий, кто может. Конечно, государство должно оказывать всяческую поддержку всем, кто желает этим заниматься и само должно участвовать как в жизни инвалидов, так и формировании соответствующего отношения к ним в обществе.
Иеродиакон Лаврентий (Полешкевич), кандидат богословия, зам. декана факультета церковного служения Российского православного университета:
Действительно, в нашем обществе инвалиды испытывают негласную дискриминацию. Те инвалиды, недуг которых очевиден окружающим, в большинстве ситуаций испытывают, по меньшей мере, дискомфорт и безразличие, а то и насмешки. На улице им все меньше приходится рассчитывать на помощь окружающих, особенно в больших городах.
Наше общество зашло в тупик эгоизма, люди перестают себя чувствовать неотъемлемой частью народа, а воспринимают окружающий мир как вынужденные обстоятельства, от которых нужно избавиться.
Когда люди поймут, что это их родная страна, что глупо видеть в ближних потенциальных врагов, что счастье определяется не страной или городом пребывания, уровнем комфорта и маркой авто, а верой в Бога и любовью к ближним, и что для счастья нужно всего лишь дарить тепло и любовь окружающим людям, особенно нуждающимся в нашей помощи, тогда не будет постановки таких вопросов, потому что дискриминации инвалидов не будет. В обратном случае проблема останется и у инвалидов, и у внешне здоровых людей, но недугующих духовно.
Протоиерей Павел Грачев, настоятель храма Св. Троицы деревни Макеиха Рузского района Московской области:
Действительно такая проблема есть, и перед нашим обществом стоит она очень остро. Это в первую очередь — нравственная проблема, проблема отношения к человеку как таковому, понимания ценности человеческой личности.
Уважение к человеческой личности должно воспитываться с самого раннего возраста. Семья, школа, СМИ и, конечно, Церковь должны объединить усилия по нравственному оздоровлению страны. Потому что у общества, в котором допустимо унижение человеческое достоинства, особенно слабых – детей, стариков, инвалидов, – нет будущего.
Священник Андрей Постернак, директор Традиционной гимназии, кандидат исторических наук:
Действительно, на Западе, при всех проблемах, которые там есть, вопрос об инвалидах, больных людях — один из важнейших. Там понимают, что общество не только должно во всем идти навстречу инвалидам, но и максимально способствовать их социализации. И это уже общепринятый взгляд на Западе.
Мы, к сожалению, еще очень далеки от такого отношения — и это свидетельствует, конечно, не в нашу пользу.
Хотя и у нас пытаются привлечь внимание общества к этим проблемам. Например, есть группы энтузиастов, которые ставят себя на место инвалидов в разных жизненных ситуациях и показывают, насколько тяжело приходится в них людям с ограниченными возможностями. Это производит очень сильный эффект. Человек на собственном опыте познает, как трудно инвалидам в наших условиях.
Важно добиться изменения отношения к инвалидам в нашем обществе. Это должно активно обсуждаться. Само собой, все, чем можно помочь инвалидам, должно использоваться с максимальной отдачей.
Священник Александр Кириллин, клирик храма иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Калитниках:
Важно, по-моему, не только использовать все возможные технические приспособления для облегчения жизни инвалидам, но воспитывать в обществе доброе к ним отношение.
Очень часто приходится слышать жалобы на бюрократическую волокиту в собесах и комиссиях по инвалидности, черствость и неотзывчивость сотрудников этих учреждений. Так что это во многом вопрос культуры и воспитания, шире — отношения к человеку вообще.
Часто достаточно делать какие-то самые простые вещи: быть элементарно вежливым, помогать в самых простых ситуациях, чтобы люди с ограниченными возможностями почувствовали заботу и внимание.
А у нас получается, что самые элементарные вещи в самом большом дефиците.
Важно ведь, какая моральная атмосфера в обществе в целом. Оздоровлению этой атмосферы могли бы способствовать СМИ.
Священник Глеб Грозовский, настоятель храма святого мученика Иоанна Воина деревни Малое Верево Гатчинского района Ленинградской области:
Инвалиды в России страдают не только от собственного физического нездоровья, но и от духовного нездоровья общества.
Почему никого не удивляет, что миллионами убиваются дети в утробах российских женщин? Почему врач вместо того, чтобы спасать дитя, обрекает его на смерть? Я уже не говорю о тех случаях, когда доктора говорят матери, что у неё может родиться инвалид и лучше не рожать.
Вас ещё удивляет то, когда к беззащитному ребёнку не испытывают сострадания, а руководствуются холодным расчетом? Если ещё удивляет, значит, есть шанс, что вы, лично вы, безнравственно не поступите ни с кем, а значит в вашей семье, в вашем доме, районе или городе будет сделано всё, чтобы инвалиды чувствовали себя людьми.
Священник Георгий Белодуров, клирик Воскресенского (Трех исповедников) храма Твери:
Мне кажется, здесь вопрос стоит шире. Как раз со стороны государства можно увидеть некое внимание к инвалидам: существуют определенные льготы, есть специальные институты и фонды, оказывающие помощь.
Но в обществе существует общее безразличие не только к инвалидам, а в целом к чужой беде, — мол, это меня не касается. Поэтому проблемы возникают не только с инвалидами, но и в разных других областях.
Например, с той же темой ювенальной юстиции, когда вместо решения семейных проблем попросту отбирают ребенка.
Беда в общем равнодушии и нежелании что-либо делать по зову сердца, а вот за деньги у нас сделают все или почти все. В нашей жизни очень редко откликаются на проблемы и редко занимаются благотворительностью. А еще это, возможно, показывает снижение культурного уровня в стране и народе.
По поводу происшествия на радиостанции: в решении руководства тоже есть элемент показухи. Например, программу можно было и не закрывать. Главное чтобы те ребята, которые там работают, извинились — и не формально, а так, чтобы все почувствовали искренность извинений.
Протоиерей Максим Первозванский, клирик храма Сорока Севастийских мучеников, главный редактор журнала «Наследник»:
Я очень рад, что руководство радио отреагировало таким образом и не пришлось доводить до суда. Вообще чем чаще мы будем избегать суда, тем лучше. К суду прибегают только когда люди не готовы договориться, принести извинения и почувствовать боль другого. Что на радио теперь будет создан цикл передач на тему заболевания, гораздо важнее, чем судебное разбирательство.
А что касается самой проблемы, тут есть два варианта: или ее надо решать административно и сверху, то есть принять соответствующие законы, создать условия для инвалидов и т.д., — это возможно в современном обществе и это наиболее простой путь.
А другой вариант – это в целом изменение климата в обществе. У нас сейчас, к сожалению, каждый думает о себе и своих проблемах, мы все больше атомизируемся и все меньше откликаемся на проблемы тех, кто находится рядом.
Эгоизм и внутренняя закрытость от проблем другого характерны для нашего общества, и это не решается административными мерами и законами. Это долгий процесс, в котором должны участвовать все, в том числе и школа, включив эту тему в свою образовательную программу.
В СМИ должны выходить материалы об этой проблеме, рассказывать о разных начинаниях, о волонтерских движениях.
Кстати, в православных движениях визитной карточкой является волонтерство, помощь людям с ограниченными возможностями – инвалидам, детям, пожилым людям, то есть тем, кто нуждается в помощи, участии и заботе.
И поддержка волонтерства тоже была бы весьма эффективной. Этот процесс непростой и долгий, и этим всем нужно заниматься.
Протоиерей Александр Абрамов, настоятель храма преподобного Сергия Радонежского в Крапивниках:
Да, в нашей стране проблема социальной защиты инвалидов стоит очень остро: вот подъезжает автобус к остановке, инвалид войти туда не может, потому что площадка автобуса не опускается, войти в типовую дверь ванны в своем доме невозможно, поскольку размер проема не рассчитан на то, чтобы в него вошла коляска. Подобных примеров очень много!
У нас очень много благотворительных организаций и фондов, которые будто бы занимаются проблемой инвалидов, но чаще складывается впечатление, что это просто прикрытие для решения финансовых или еще каких-то проблем людей, которые вовсе не инвалиды.
И когда в публичном пространстве начинаются абсолютно открытые издевательства над людьми, страдающими той или иной болезнью, а в случае с муковисцидозом – болезнью неизлечимой, это показывает весь масштаб существующей проблемы в России: нет решения, нет желания решать и нет общественной нетерпимости к подобным вещам.
Вот радиостанция наказала радиоведущих, закрыла передачу, — а могли бы и не закрывать и не перечислять деньги: народ бы пошумел и перестал.
В США этот вопрос решен однозначно: зная о судебной перспективе, никто бы не заикнулся и не посмел сказать те слова, которые прозвучали в эфире «Маяка». У этого подхода есть свои издержки: они связаны со страхом быть засуженным и вообще с общим подходом сутяжнического общества.
Нам предстоит решить, что сделать: передать диалог суду или оставлять на усмотрение руководства и самих журналистов решать, как поступать.
Я уверен, есть много целевых программ, разработанных для помощи инвалидам, есть методики о том, как социализировать этих людей, как не потерять их для общества, но все это не действует.
Когда в нем хорошо только людям трудоспособного возраста и при этом людям здоровым, — значит, само общество серьезно больно.
В нем только молодые и здоровые могут бороться за выживание, все остальные обречены – дети, пожилые люди, инвалиды. Обречены, потому что до них никому нет дела.
Можно говорить об обязанности властей об этом заботиться, но важнейшим аспектом является полная безучастность общества. Мы должны сформировать небезучастность к тому, что происходит, чтобы каждый делал, что может.
Например, наш храм поддерживает конкурсы среди инвалидов — недавно в Москве был такой конкурс по керлингу. Для нас это важно, это наши прихожане, это те, кто нам дорог.
Если тебе это действительно важно, то не будешь попенять, мол, ах, какие звери на станции «Маяк», а найдешь сам возможность помочь страдающим людям.
Источник: regions.ru
Рубрики
Мониторинг СМИРепортажи
код для сайта или блога
Загрузка...
